151 Часть III
Добропорядочный мирянин, исполняя трудовые обязанности и проявляя заботу о членах семьи, не знаком с содержанием уголовного кодекса. Воспитанный человек понимает наличие судебного преследования, однако вовсе не знание уголовных статей ограничивает его от преступных действий.
Иными словами, отсутствие знаний в области уголовного права не делает из человека нарушителя, преступника, лицемера.
И, наоборот, заключенный за решётками мир уделяет много времени изучению правовых норм. Едва ли не каждый ограниченный в свободе человек осведомлён о содержании статей, в то время как рецидивисты вообще знают уголовный кодекс отменно.
Знают – но не исполняют!
Знают – когда к защите прибегают!
Знают – потому что все законники закон для своей выгоды склоняют!
Вся нормативно-правовая база используется в задачах выживания, где лицемерие камуфлирует области личного несоответствия.
Законники – словно придорожные разбойники, в чьи интересы не входит задачи просеки в чистоте держать, но лучше будет, если сухостоем и валежником свободный лес захламлять.
Запутанная нормативно-правовая база не осуществляет исправительных или облегчающих работ. Ибо действующее судопроизводство полно другого характера забот.
Сторона защиты или сторона обвинения не ищет правды в истинном значении, но противоборствующие стороны выясняют, чья субъективная правда окажется сильнее.
Вместо изыскательных до истины работ стороны состязаются в том, как личная правда вверх возьмёт! В стремлении добиться сугубо своего соперники удобно поворачивают законное дышло.
Что было, как было и было ли вообще – не ставится такой вопрос на азартном поприще. Но что сказать, чтоб отменить, что предъявить, чтобы с толку сбить и что надо сделать так, чтоб состязание добавило мне на погоны новый знак.
Важно только лично победить! И не важно, что требуется для этого – преступника отпустить или невиновного человека посадить.
Нужно любой ценой дело в свою пользу завершить!
Такова природа всех судебных производств.
Потому новый завет и рекомендует обновляться в духе своим ученикам: рубаху последнюю отдай, а судебный порог не переступай.
Откуда взяться правде там, где её никто не ищет?!
Итак, отменное знание предмета вовсе не означает персональное с предметом совпадение. Добытый в стараниях вывод имеет точку приложения.
Что если человек умеет крестное знамение накладывать?! Что если человек крестится и молитвы читает вслух?! Что если обозначенный человек с историей православия знаком?! Но что, если злоба всё так же бушует в нём?!
Ситуация весьма похожа на уголовников пример, чья осведомленность в содержании законов не обязывает быть эталоном человеколюбивых дел.
Так и православный эрудит, чья начитанность самосознанием руководит, вовсе не означает, что человек в шаге от святости стоит. Наоборот, сквозная злоба не удивит, если понять, что в L-режиме сатана под академической формой, мантией, костюмом, рясой может быть пришит.
По аналогии рассмотрен должен быть представитель традиционного ислама, ведь он ближе к нам, чем тот, кто поёт – хари кришна, хари рама. Потому следует знать, что беспощадный фундаментализм, безжалостный терроризм или атакующий экстремизм срабатывает в человеке не так, как атеизм.
Ведь не отмена закона понадобилась тем, кто захотел в мирных людей стрелять, но взрывы бомб ссылаются на шариат, законы которого необходимо соблюдать.
- Пять раз в день читай намаз, но при случае будь готов пойти войною на людей, кто отличается от нас.
Во всяком случае, весь исламский мир, что за российскою границею стоит, весьма серьезно о наших мусульманах бдит. Ибо мягкость отечественного народа более беспокоит иностранную мусульманскую природу.
Потому тот, кто дружную жизнь советского народа познал, тот со стороны Афганистана, Пакистана и арабских стран – уже стал хуже настоящих мусульман!
Закон трактует слабость в качестве отступления от норм.
Итак, исполнение закона вовсе не означает приближение к гуманитарной, нравственной, человеколюбивой стороне. Ситуация развивается скорее даже наоборот, ибо выдерживание буквы закона не замечает духа, располагающегося между строк.
Как не самим законотворцам об этом знать?!
Ведь за долгую историю еврейского народа выработались специфические подходы, при которых безукоризненное знание закона являлось обязательным атрибутом административной (социальной) моды.
Знание на память Пятикнижия Моисея, отменное владение свитками Талмуда – явилось не столько профессиональной необходимостью, сколько обеспечивало элитарную принадлежность.
Законники, первосвященники, старейшины являлись не военной кастой или политической партией, но они были лицами, владеющими богословским предметом. Особенно в ситуации, когда:
В Иерусалиме же находились Иудеи, люди набожные, из всякого народа под небом (Ап. 2:5).
То есть иудеи являлись самым верующим народом на Земле. Именно потому интеллектуальное владение предметом соотносилось с социальной градацией.
И всё бы хорошо, если бы весь древний закон не сводился к жертве.
Жертвы для, жертвы во имя, жертвы чтобы.
Вся атрибутика, всё содержание, весь употребляемый лексикон апеллировал к обязательности жертвы. При этом официальным возражениям взяться было просто неоткуда.
Иное мнение или дополнение – всё равно что альтернатива обязательная к искоренению. Автор нововведений убивался или изгонялся из народа.
Необходимо было стать царём, чтобы смочь дополнить священные свитки псалмами.
Жертва Богу дух сокрушён (Пс. 90) – увековечил глубинное содержание вероучения царь Давид.
Милости хочу, а не жертвы (Мф.12:7) – изрёк о Б-ге тот, кто как никто другой Его познал.
