94 Порция L

            Искусственно огороженные области принимают уродливые формы. Люди, оказавшиеся в условиях насильственного ограничения, переходят на реализацию повреждающих программ поведения.
            В условиях изоляции всплывают глубинные проблемы. В зажатой клетке – говорит нутро.
            Места, где отбывают наказания, именуются колониями для заключенных. И люди за колючей проволокой не впадают в летаргический сон на весь срок заключения, но специфически живут.
            Особо примечательна специфика в плане возникающей вражды, ибо совсем не обязательно триггером является чей-либо поступок. Но вражда принимает категорию обязательства, и наказание занимает позицию главенства - за одно, любое, непонравившееся слово!
            Одного оброненного слова уже становится достаточно, чтобы лишить человека жизни. Быстро возникшего и затухшего колебания воздушной среды может хватить, чтобы кто-то захотел инициирующий объект испепелить.
            За десятки лет существования зон сколько было конфликтов с летальным исходом, о причинах возникновения которых никто теперь и не вспомнит?! Один человек - сказал, другому человеку – показалось, и человек в ответ вскипел, запомнил, осудил.
            Исполнил приговор или приговор назначил – уже не равный человек, но чтобы одному человеку убить другого человека, нужно одному возвыситься, а другого опустить.
            Итак, «Я» осудил, ибо имею на это право.
            И «Я» убил, ибо за мною правда.
            Такова стандартизованная реакция индивидов, только достигающая остроты в местах заключений. Человек только оказывается в специфических социальных условиях, где глубинные процессы добиваются наблюдаемого главенства поведения.
            Ведь за колючей проволокой социальный набор стабилизирован! Выведенные из обыденного ритма люди попадают в условия стабильности!
            Вместо исконного динамизма среды, в которой человек с рождения устремлен в развитие, в игры или в добывание, заключенный человек становится приторможен. Вместо поиска знаний, развлечений или отличий зека одевают в робу, обеспечивают регулярной баландой и укладывают на нары по расписанию.
            Человек лишается свободы поведения и только тогда сталкивается со значимостью утраченной среды. Человека с именем и фамилией вырывают из динамизма и ставят под номером в колонны из монотонности.
            Потому заключенный человек уже как бы и не живёт, но существует. Оказавшись в условиях постоянства, замедляется психосоматика, пускай даже не регистрируемая на электрокардиограмме или энцефалограмме.
            Но плоть ноет, душа ревёт и тоска просится наружу потому, что стало утраченным динамическое течение жизни!
            И бурные всплески, и кровожадные реакции на непонятное слово есть способ ощутить утраченный динамизм! Ведь ответная реакция на дошедшее до уха колебание звукового диапазона начинается с процесса преследования!
            Погнали наши – городских.
            Погнали гончие – матерого.
            Погнали праведные - еретика.
            Преследование разгоняет кровь. От процесса преследования взыграет плоть. Преследование вернёт остроту эмоциям.
            Преследование сплотит различающихся индивидов в одну группу и организует непокорных эгоистов в банду. Преследование вырвет из монотонности в сторону многозвучности и полицветия.
            Преследование возвращает человека в утраченный динамизм!
            Вот так, трудоемко следуя длительной дорогой, мы и подобрались к главному глаголу, отличающему весь период прошлых вех от будущего общественного века - благорасположенного к человеку.