45 Порция L
Новое прочтение известных событий, накопленных данных и, вроде бы, давно обжитых законов позволяет сгладить остроту многих вопросов. Когда расчищаемый фундамент освобождается от вековых напластований, то очищаемая область теряет и предпосылки для былых конфликтов.
Астрономы видят далекие звезды, они упорно изучают близкорасположенные планеты, но не хотят различать окружающую космические объекты среду. Для всех исследовательских глаз есть, скажем, протуберанец, но не существует сцены, на которой разворачивается красочное действо.
Физическая дисциплина также настроена замечать само событие, но не уделяет никакого внимания подготовительному субстрату. Физики видят явление, но за пьезоэффектом или сцинтилляцией упускают из вида носитель.
Похожим образом поступают и другие, гуманитарные дисциплины, которые помнят даты, взвешивают участников, описывают дипломатический или территориальный результат, но парадоксально не учитывают воздействие среды! Хотя именно напор среды, окружающей само событие, оказывается решающим, именно сопровождающий вклад создает определяющее значение!
Следует повысить чувствительность и расширить угол зрения, чтобы методология соответствовала новой эре и следующему витку прогресса цивилизации.
Среда, носитель, основа – вот что должно выделяться материалами и методами. Влияние окружения – вот что достойно описательной части, ибо в окружении прячется причина.
Первая революция романовской России приходится на 1905 год. Она важна не своей первой нумерацией, но важна она заметностью.
Революционное бурление в самодержавной России достигло впечатляющих значений. По количеству участников, по вовлеченным слоям и охваченным губерниям империя прежде не знала подобных проблем.
Бунты, насилие, поджоги имений или убийство помещиков, грабежи и анархия бушевали, казалось бы, в религиозных областях. Без латышских стрелков, немецкого саботажа, еврейского заговора или вмешательства международного банковского капитала огромную страну трясло! Её лихорадило и рвало, она задыхалась и смотрела бешенным взглядом.
Однако на этот раз приступ болезни оказался не к смерти, а чуть оправившаяся Россия продолжила существовать.
От 1905 года мятежные симптомы прослеживаются в оба направления, ибо рецидив той же болезни довёл до финала Российскую империю в 1917 году, но начальные признаки этого же заболевания оказываются еще и в XIX веке.
Красочное медицинское утверждение гласит: человеческий организм носит в поджелудочной железе свою собственную смерть.
Дело в том, что поджелудочная железа содержит большое количество высокоактивных ферментов, предназначенных для растворения всех существующих пищевых продуктов.
Экзокринная железа изобилует липазами, протеазами, амилазами как ферментами, помогающими утилизировать желудочное поступление. Эндокринная железа также имеет механизмы для управления питательными элементами, уже попавшими в кровь.
Однако специфика высокоспециализированного органа такова, что имеющийся набор расчленяющих ферментов может работать строго по выделенному месту и в строго дозированных количествах. Но стоит сбиться регуляции, как во всем организме запускается отравляющий каскад.
Так вот, располагающаяся под желудком железа в государственном примере идентична элитарному органу. Ибо железа также отделена от остальных организменных структур забрюшинным, закулисным пространством и схоже разделена на функциональные островки.
Разделенная перегородками на функциональные участки железа сохраняет работоспособность, если действует слаженно. Но стоит ей вовлечься в несвойственные процессы, как составные части одного органа начинают между собой вражду и обостряют воспаление.
От начавшегося конфликта вспыхивают реакции отторжения, а последствия разрушений отравляют выбросом целиком социальный, человеческий организм.
Следом запускается каскад патологической обратной связи, когда одни негативные последствия являются активаторами следующей нездоровой реакции. Чтобы пагубные результаты второй цепи своим присутствием запускали третью, смертельно опасную реакцию.
В итоге имеем страдание общей системы кровообращения, отчего скоро перестают нормально функционировать почки и быстро отлетают мозги.
Запускаемая последовательность отрицательной обратной связи приводит к терминальной ситуации, характеризующейся через утрату способности к самостоятельному восстановлению! Без помощи, без вмешательства, без продуманной и четкой стратегии в терапии организм самостоятельно не выбирается!
Небольшие отклонения в работе железы ещё допустимы, но запущенный случай должен быть встречен системой мер, в противном случае наступает смерть организма (государства).
Всё. Да или нет.
В 1905 году лечебные меры были приняты.
В 1917 году мер принято не было.
Во время первого приступа болезни элитарный орган охватил испуг. Всегда стабильная внутренняя среда жизненного обустройства принялась стремительно изменяться. В воздухе появилась опасность, и впервые завтрашний день оказался не определен.
Окружение двора, сословия и родовитая элита забеспокоились, почувствовав в привычном плавании крен. Беспокойство еще более усилилось потому, что не имелось в наличии мер!
Не то чтобы практических действий, но даже теоретического лечебного плана не имелось в российском обществе. Молчала наука, недоумевала армия, растерялась полиция.
Династический обоз, окружающий самодержавие, вообще не приспособлен к изменяющимся условиям существования. Он живёт только на искусственном вскармливании и непременной дотации почётом.
Никаких действий вне пуховой перины родовитое сословие в принципе не способно было осуществить. Члены династии зависели от трона больше, чем могли себе представить.
И вся эта родовитая груда, побрякивая титулами, наградами, эполетами – завибрировала. Она почувствовала свою уязвимость, только не имела возможности что-либо исправить.
Общество теряло согласованное состояние, когда от атак приступов утаенной ярости дворцовые круги не могли взывать к монарху. Ведь они сами создавали вокруг Николая II плотное окружение, фильтруя всякое раздражение и не пропуская прямую народную связь.
Удобство монарха в значении управляемости и склоняемости в данном случае имело отрицательное значение.
Влиятельным кругам ничего более не оставалось, как ужаться и пропустить наверх человека не из своих рядов.
Петр Аркадьевич Столыпин сблизил разлетающиеся слои российского общества. Он как управленец многострадального сельскохозяйственного общества, как представитель непосредственного производственного звена воочию сталкивался с проблемными местами дряхлеющей державы.
Он знал про болевые точки, раздражавшие народное терпение. Он чувствовал людское бесправие, он видел масштабы казнокрадства, он понимал важность земельного вопроса.
Он не был прельщён внешнеполитическими идеалами, но намеревался облегчить тяжелую долю российских подданных. Ибо точно соотносил состояние крестьянства с состоянием всей империи.
Только по масштабу личности П.А. Столыпин оказался чужим для обывательской российской среды, а по волевым качествам и чистоте побуждающих принципов министр внутренних дел оказался чужим и для высших эшелонов власти.
П.А. Столыпин повёл людей самой трудной и самой неблагодарной дорогой – дорогой золотой середины. Ибо каждым своим действием, каждым воплощенным решением обретал врагов то справа, то слева.
При важности цели уступки требованиям крестьянской нужды оборачивались потерями для интересов лиц наверху. Напротив, меры по обеспечению государственного порядка и борьба с разгулявшимся террором сдували легковесную симпатию с нижних социальных слоёв.
Пока общая ситуация сохранялась нестабильной, решительные действия премьер-министра терпели. Ведь даже уступки монархии, задекларированные «манифестом 17 октября» 1905 года, парадоксально отразились ещё большими требованиями и разгулом анархии. По России прокатывались сотрясения: пьяный мятеж в Кронштадте, флотский мятеж в Севастополе, волнения в губерниях, паралич всей Сибири и вооруженное восстание в Москве.
Страх от убийств первых должностных лиц вынуждал терпеть П.А. Столыпина внутри эшелонов власти, а смелый реформатор беспощадно боролся с цветущей коррупцией, никому не прощая взяточничества и воровства.
От грозного цикла сенаторских ревизий всколыхнулось темное царство взяточников и казнокрадов. И системные государственные подвижки не замедлили сказаться ободряюще на состоянии всего государственного строя.
Ибо общество сближалось с оторвавшейся властью, непримиримо враждовавшие стороны сходились, находя взаимным претензиям ответ.
Возвращающееся в среду взаимное доверие возмещало собой расплодившуюся подозрительность и выталкивало вон бушующую ненависть. За двумя разогнанными Государственными думами Третья дума намекнула на свою работоспособность.
Однако уступившие симптомы болезни были трактованы в качестве полноценного исцеления. Спад революционной угрозы обострил знатные претензии к непреклонному и бесстрашному реформатору. Последним сигналом, свидетельствующим о закате карьеры П.А. Столыпина, стало охлаждение к премьеру со стороны царя.
Государь переменил отношение к деятельности государственного управленца, а чуткий двор уловил этот знаковый момент. Оставшись без покровительственных симпатий, П.А. Столыпин оказался один.
Одинокая фигура легче вовлекается в чужие игры.
В Киевском убийстве П.А. Столыпина участие охранного отделения прослеживалось с первых минут расследования.
