44 Порция D
Когда инфляция съедает накопления, когда рост повседневных цен вообще не позволяет свободные финансы заиметь, то насколько адекватен выделенный принцип – индивидуальность изменить?!
Когда правительство повышает НДС, когда оно еще задирает с недр сборы; когда вламывается пенсию отодвигающий указ, а продукты кратно переписывают ценник год от года; когда бензин становится всё дороже и пересмотренные тарифы по ОСАГО совсем не знают рубежей, а все вместе штрафы, таксы, сборы, пени завязывают в узел рабский день, то, может, никакой особой идеологии не надо, но следует возложить надежды на новый бюллетень?!
Вставай, проклятьем заклейменный, весь мир голодных и рабов!
Кипит наш разум возмущенный, и каждый смертный бой вести готов.
Может быть, действительно, таким является выход из плена - через совмещение образа «мишени» и чьего-либо конкретного, виновного лица? Чтобы многоуровневая сложность и результат каторжных трудов наложились на виновный класс, виновную персону, виновный орган исполнительной власти?!
Может быть, может быть. В условиях вероятности, заложенных в формирование вещественного мира, слагаемая конкретика завтрашнего дня не поддается прогнозу.
Мы создаем свой завтрашний день!
Потому не всякая мысль должна подвергаться поощрению. Совсем не любая мотивация приводит к ожидаемому эффекту.
Опереться на годы жизни помогает память, расширить опору и сделать её менее болезненной способен опыт. Добиться общественного значения способна историческая дисциплина с оберегаемой картотекой поведения отмеченных значением персон.
Демократическая Россия, пройдя через советские испытания и давно выбравшись из крушения самодержавия, донесла до наших дней бесценный опыт. Исторические труды, публикации и живая память помогут выделить путь золотой середины.
Удаляясь от даты распада СССР и тем более от разрушения Российской империи, отчетливей проявляются деструктивные причины и яснее становится понимание при взгляде со стороны. Ибо оба государственных строя, при всех различиях обустройства центральной власти, накопили массу едва ли не одинаковых проблем.
Тех самых проблем, нуждающихся в волевом приложении сил и исправляемых через внутреннее сопротивление.
Тех самых проблем, накопившихся в недрах государственной системы, но ускользнувших из поля зрения при рассеянном внимании к внешнеполитическим задачам.
Тех самых проблем, не выделенных анализом тогда и теряющихся в шуме сегодня. Хотя, собственно, искомые проблемы обостряются при нарастающем давлении среды.
Среда давит словом.
В смысловом ряду: сословная Россия – Советская Россия – капиталистическая Россия общественные взаимоотношения подвергались вербальному влиянию.
Не замечаемые и, казалось бы, косвенные обстоятельства оказывались решающими на развивающемся пути. Набегающая последовательность суммировала детали, ведь не происходило их исправление.
Самодержавная Россия входила в информационный век постепенно. Ржавеющая за железным занавесом Советская Россия заслугами гласности вырывалась на информационное поле стремительно.
Люди оказывались в непривычных условиях, ибо никто не готовил обывателей к влиянию слов. Система образования игнорировала вербальное значение, она просто не замечала определяющее руководство логоса человеческим поведением. Ибо сама мысль и есть слово.
Мыслительный процесс как процесс озвучения слов отличает человеческое существо от любого другого организма на планете. И наговаривая в социальную среду содержание, человек тем самым замыкает зависимость.
Начинают работать надуманные механизмы!
Последствия наступают катастрофические, поскольку исправительной работы никто не производит. Кропотливой проверке, волевому усилию, шлифовке через повторяемое изменение не отводится мотивационных привилегий.
Против трудоемкости влечет словесная новизна, где информационный поток уносит возбуждением.
Пресса, сообщения, цитаты и слухи создают полевые макрообъекты, притягивающие к себе большим разнообразием форм.
Научно-технический прогресс привёл к тому, что всё большие общественные круги начинали жить по обычаям заоблачных дворцов. Политическая мода, окутывающая борьбу за власть, выходила из дворцовых недр и начинала распространяться по читающей и увлекающейся публике.
Интригующие и пьянящие флюиды спускались по социальной лестнице, увлекая с собой возрастающее количество персонального внимания.
В то время, когда государство, вошедшее в стабильное состояние, начинает оберегать себя от дополнительных и беспокоящих усилий, другая сторона системы начинает подтачиваться и разогреваться усилиями, желающими состояться.
Усилиями молодых тел. Усилиями, стремящимися полноценно жить.
Возникающая напряженность становится катализатором для всей социальной конструкции. Информационные условия раздувают вербальные макрообъекты, отчего первоначальные мотивационные векторы «изменить» и «сохранить» постепенно или стремительно трансформируются в разряд «ломать» и «карать», а затем уже строить.
Таким образом, созревает революция, протест, бунт.
Так нужна ли новая идеология?
Удивительно, но ответ имеет ярко выраженные индивидуальные признаки. Ибо конкретная личность решает «да или нет», а уже суммарный результат выдает ожидания!
