Порция 24
Общественность ожидает прорывов по результатам научно-исследовательской деятельности. Движимые желанием перемен люди подразумевают прогресс в качестве теоретической разработки, лишь дополняемой участием масс.
Однако прогнозируемого прорыва не происходит потому, что нет должного осознания предшествующего пути. Не видно исторической взаимосвязи, оттого не производится необходимой адаптации к будущей последовательности.
Непознанный вчерашний день закрывает день завтрашний. И чтобы продвинуться в развитии, напрасно было бы рвать, когда следует стараться искать, изучать, изменять.
Как материя уступает энергии, так величина интеллекта пасует перед значимостью чувств.
И если на очередном витке научно-технического прогресса человечество освоит неведомую силу, а приобретенными способностями сможет раскалывать планеты и гасить светила, то зачем такой человек на просторах Вселенной?
Когда предоставленный сам себе человек уже не пожалел своих представителей, выжигая атомным оружием мирные города, то что ему до инопланетной жизни?
Человечеству вообще нет дела до жизни, ведь оно никогда не умело жизнь создавать.
Вся научно-техническая мощь цивилизации имеет вид камеры пыток и проявляет себя как препарировочный стол. Естествоиспытатель, рационализатор или новатор набрасывается железом на хрупкий росток, но ощутив прилив знаний, не придает значения утраченной жизни.
Так было, так есть, но так не должно быть.
Чтобы быть человеком, нужно проявлять человечность. Вместо ожидания оценки себе прежде нужно научиться ценить других.
Чтобы прорваться, не требуется крушить всё, что впереди, но следует разобраться, что держит сзади.
Новой цивилизации мешают старые оковы, где за нового человека ухватился ветхий человек.
Кардинальные преобразования не пускают архаичные представления, которые утроились в понимание на этапах взросления и теперь не дают что-либо изменять. Ощущение стабильности разводит представителей человечества по одиноким и пыльным углам.
Таким и будет резюме исследовательской работы, необходимое к пониманию перед прорывом. Ведь именно повсеместная стабильность встречает разнообразные инновации и препятствует слиянию ручейков в единый океан.
Первобытная, первородная, первоверховная, первенствующая, личная стабильность. Она сражается со смыслом и не понимает – зачем ей что-либо изменять?!
Аргументы новизны, авторитетность источника, доказательная база исследователя - всё это теряет смысл и не имеет пробивного потенциала, когда дело касается стабильности. Когда вопрос достигает уровня обитания стабильности, то он отскакивает обессиленный, ибо не находит у себя возможностей привычное положение изменить.
Ведь стабильность явилась результатом произошедшего процесса, она уже содержит в глубинах памяти преодоленный жизненный путь. Она уже субстрат, вплетающий в себя советы, мнения, родительский наказ.
Она уже каркас, удерживающий самого себя от социальной ямы или глубинного ущелья безысходности.
Она, стабильность, только на поверхности покрыта краской знаний, но в остове чувствами полна. Потому любая аргументированная новизна должна ответить на вопрос «ради чего?».
Чтобы 2*2 не трактовалось оппонентом через 5, новизна должна принести спокойное умение стабильность преодолевать.
Если на ринг выходят два умудренных тяжеловеса, если в дебаты, как в схватку, вступают два подкованных ума, то прения ученых в новом веке бесполезны. Без пользы будет диспут в отсутствии желания взаимного добра.
Наука, в исторически прослеживаемом виде дисциплин, продвигалась не от величины открытий. Не само добытое у природы знание приводило к прогрессивным переменам, но по величине последствий определялась значимость открытий.
Положенная в основу современного мировоззрения система Коперника была вначале рукописным трудом. И сам Коперник как католический священник долгое время не решался пойти против диктата Римских пап.
Уже вступив в преклонные года, Коперник дал согласие на публикацию астрономического труда. Ведь двигалось научное желание тогда со стороны протестантского крыла!
Протестанты взяли на щиты гелиоцентральную модель, чтобы ломать приходы католических церквей. И торжество научной мысли осуществлялось на бумаге приходских списков.
Ибо прежде стабильность Священного Престола связалась со стабильностью провинциального костёла, а следовательно, зависела от субъективизма ксендзов и святых отцов монастырей.
Тогда как ощущения протестного электората, примерно, подпадают под терминологию расплата, где нищий и опальный оппозиционер наконец-то подобрал карающую систему мер.
Рискует общество советского нутра пройти последовательность оппозиционного крыла. Когда академическая система заслуженными деятелями полна, но плодотворным результатом весьма скудна.
Президиум, симпозиум, коллегиальный сбор почетом преисполнен, хотя и ослеплен. Тогда как положение снаружи и изнутри стола определяет правду и как она видна.
Учёный муж – он обстоятельств секретарь.
Но встав в позицию руководящего звена, перестает заботиться о тех, из-за кого, по сути, жизнь полна.
Итак, диспут, прения, опубликованные результаты чтения не имеют для будущего времени подавляющего значения. Поскольку бой умов и схватка интеллектуальных тяжеловесов не завершается братанием в довесок.
Побежденный человек выносит за собой гнетущий и не вышедший послед. Обиды, горечь и чувство поражения не могут пробудить общинное дыхание от процесса воссоединения!
Ибо доктрина будущей цивилизации не очень-то проста, в победный взлёт уйдет единой формою она.