127 Часть II
Что заставляло красноармейца прикрывать отход боевых товарищей? Что заставляло бойца Красной Армии сражаться с врагом при отрезанных путях к отступлению?
Что заставляло человека идти на неминуемую смерть?
Не говорите в реакции про влияние заградительных отрядов, даже не упоминайте про денежное довольствие. Не оскорбляйте памяти павших героев постановочными лозунгами «за Сталина!», ибо верное решение расположено глубоко.
Чтобы отыскать ту самую, единственную причину, мало будет книги читать. Чтобы раздобыть ключ, отпирающий последнюю дверь, мало иметь эрудицию или документальное ознакомление. Но чтобы открыть сокровенное тайное – потребуется личное участие!
Нужно будет самому словно бы оказаться в пыли, грязи или воронке; нужно будет самому словно бы надеть гимнастерку и взять в руку увесистую «трёхлинейку»; нужно самому замереть в ожидании последнего боя…
И вот тогда, в разделяющих годах, восстановится утраченная связь. Тогда соединится состояние людей из разных веков в былинное целое. И тогда, при уменьшившейся разнице, спросите себя:
- Ради чего «Я» готов умереть?!
Прозвучавшая обратная связь и будет искомым ответом. Прозвучавший отголосок возникнет из собственной глубины!
И сжавшееся сердце подскажет, что бойцы Красной Армии верили! Красноармеец верил в общее-главное, отчего всё второстепенное теряло суть.
Витающая рядом смерть сдувала всё лишнее, и война проявляла человеческую веру.
Веру – как исходную связь!
Связь с домом, связь с Родиной, связь с матерью, связь с боевыми товарищами – есть отражение исходной связи. Ведь были и те, кто утраченную ранее Предвечную связь находил.
Мы победили в лютой войне потому, что заслужили победу! Мы одолели сильнейшего врага потому, что каждый вклад оказался немалым!
Напор машины третьего рейха мы смогли преодолеть, складывая ответную мощь!
С момента вторжения немец понял, что теперь будет другая война. С первых советских боев немец сразу убедился в существовании других людей.
И наскочивший на препятствие фашизм – ощетинился весь!
В схватку вступила вера в превосходство, которой сопротивлялась вера в единство.
Немец брал верх организацией, немец продвигался вперёд тактикой. Немец взрывал укрепления продуманно, немец прорывал оборону ударами с флангов.
Немец давил, немец выдерживал сроки, немец не отпускал и не оставлял времени одуматься. Немец преследовал, немец впивался хваткой смертельной.
Немец получился воином отменным, немец, словно тевтонец, вновь оказался в крестах.
И опять спасительный лёд?
И опять спасительный холод или особый мороз?
Нет. Не понимают, не видят, не чувствуют.
Действительность не всегда помнит о прошлом, действительность никогда не видит будущего, но действительность осуществляется здесь и сейчас.
С первых мгновений войны – Советский Союз начал ковать свою победу! Каждым бойцом, каждым рабочим, каждым патроном и каждым выбором в пользу общего дела. Без оглядки на будущее, но сокращая мышцу здесь и сейчас, люди продвигали свою победу до самого конца!
Советские люди уже побеждали - с первых дней возникших боев и с первых ночей заводских цехов. Советский народ уже мог победить, если бы не существовало системы.
Потому требовалось участие фактора времени.
Присутствие системы, возложившей на себя всеобъемлющую роль, нуждалось в не меньших по объему преобразованиях.
Присутствие контролирующей, управляющей, запугивающей идеологической системы должно было быть подвергнуто системным изменениям.
Это на Чудском озере вступившая в сражение с крестоносцами дружина Александра Невского была с князем целое одно. Но войсковое управление РККА представляло собой конструкцию нежизнеспособную, громоздкую, чужеродную.
Это мышца в условиях синхронности приобретает силу в эффективности, тогда как асинхронность, спазм, искусственные перетяжки только мешают мышечной ткани работать.
Это здоровая центральная нервная система отправляет четкие команды группам мышц, в ответ на которые происходит выверенное движение конечности, но две линии контроля и конкурирующих приказов больше наносили конечностям увечья.
Это единый организм изменяет направленность действий, когда чувствует боль, но утратившие чувствительность части советского тела безжалостно подставлялись под удар.
Умение изменяться быстро разглядело бы проблему в себе, но убеждения в непогрешимости наделяли процесс исправления продолжительностью и особой болезненностью.
