Генез цивилизации не был представлен сумбурным набором процессов, но, скорее, проявлялись волнообразные событийные черты. Когда научные и технические предпосылки находили друг друга, складывались и выдавали суммарный потенциал.
            К XVII веку исследовательская деятельность человека достигла необходимости создания научных учреждений. И в Лондоне, Париже и Флоренции учреждались академические сообщества, где властная протекция обеспечивала условия интеллектуальному труду.
            Финансовое и административное участие сказывались на цепочке открытий, отчего знания дополнялись понятиями теплоемкости, поведением жидкостей, газов. Особо примечательно то, что самого термина «газы» еще не существовало, но передовые умы описывали агрегатное состояние через терминологию «упругой жидкости».
            Прорывные знания нашли применение в технике, и механическое участие в товарообороте привело к появлению хлопчатобумажных машин.
            Ткацкие фабрики, первые мануфактуры, изменение условий труда и объема производств давили на существующие социальные конструкции, где рождение рабочего класса дополнилось влиянием появившейся буржуазии.
            Давление промышленников на сложившуюся родовую и религиозную элиту проявилось стремительным изменением имеющихся порядков. Ведь революции, бунты, народные выступления отразили собой психологические изменения, взрывоопасные реакции на запоздалые перемены.
            Воспринимаемая со стороны правящего класса стабильность, на поверку скрывала в себе напряженность. И неразрешенные противоречия давали о себе знать, когда находился общий повод для начала подвижек.
            Борьба за самостоятельность континентальной Америки проходила под отголоски социальных преобразований в самой Британии, где ранее английский монарх Генрих VIII добился независимости церковной власти от Ватикана.
            Образовавшаяся Англиканская церковь не смогла явить пример единения, и островная монополия скрывала протестантское дробление до времен Оливера Кромвеля, когда жестокость, кровь и пиковые нагрузки на Британское население обернулись стремлением к реставрации и результирующей договоренности, чтобы противоборствующие силы успокоились на обновленных условиях.
            Национальные и культурные отличия не вносили в бурные процессы существенной разницы. Ведь добившаяся самостоятельности Америка принялась выяснять отношения между северным и южным вариантами развития.
            Равно как и французское просвещение не снабдило страну гармоничным потенциалом, но психологическая динамика отразилась гражданской сворой, прежде отправившей на гильотину монаршую и церковную власти.
            Продолжающийся технологический рост и капитализация дополнили XIX век научным познанием. Успехи Луи Пастера и явленный мир микробиологии в частности позволили подойти к консервации продуктов.
            Удлиненный срок хранения сказался на армейской тактике. Вслед просвещенному мировоззрению молодого корсиканца разбегающийся гражданский вектор обретал сплочение на пути к достижению Европейского лидерства.
            За неимением задачи событийной пунктуации более важным видится выделение главенствующих течений.
            Течение социальной среды минувших трех столетий развивалось между борьбой за властные полномочия и стремлениями эти полномочия удержать. Однако реформы не просто отстраняли централизованную власть от народного руководства, но выборной системой намекали на непосредственное участие субъекта.
            В результате низложение абсолютизма не приводило к закреплению особого правящего органа, но побуждало дробление единого общественного формата до субъективизма. И чтобы разобщенной структуре сохранять подобие единой, необходимо было обеспечение состояния обруча.
            Для единства населения должна быть пугающая цель. Цель, при оглядке на которую снижается разобщение и прибавляется сплочение социальных слоев.
            Течение научной мысли, за величиной открытий и частного вклада исследователей, вообще остается без внимания. Ибо направление появляющихся знаний говорит про обучение.
            Человек учился использовать силы природы для своих нужд. Именно человек употреблял открытые законы во благо или во вред. Именно человек делал шаг, когда понимал как.
            Человек сначала воспринимал вещи кажущимися, он наделял их чертами согласно собственным представлениям. Но познание оказывалось должным, когда обучение достигало понимания вещей такими, какими они являются на самом деле.
            Понимание истинной природы вещей перевернуло мировоззрение средневековья, когда плоская и неподвижная Земля вдруг открылась шарообразной и движущейся планетой. Аналогичное преобразование заложено в основу настоящего дня, чтобы волнообразное развитие стартовало от интеграционного вклада.
            Чтобы накопленная терминология прояснилась от собственных стараний. Ведь «Физика» Аристотеля понималась в значении философии природы, а «Математические начала натуральной философии» Ньютона излагали основу классической физики. Так и сегодня физиология индивида должна будет оказать решающий вклад.